Фильдеперсовые чулки
Этот случай произошел с отцом моей подруги. У ее родителей приличная разница в возрасте, и отцу на данный момент шестьдесят пять.
Он детский врач, из тех, к которым приходишь с ребенком, а он начинает с ним баловаться, играть и болтать на разные детские темы, а потом протягивает в руки изумленной мамочке рецепт.

И непонятно ни для нее, ни главное – для малыша, когда же произошел осмотр.

Внешне он веселый, усатый, упитанный.
При взгляде на него у меня перед глазами встает знаменитый Эркюль Пуаро, а еще по манере поведения он похож на Леонида Якубовича – помните из «Поля чудес».

Так вот, в прошлом году добрый Доктор, наконец, вышел на пенсию. Уже и пора было, и он все прекрасно понимал.

Но… после этого сильно загрустил, впал в хандру. Оно и понятно. Всю жизнь работа-работа-работа. А тут…

Жена еще поет-порхает, каждое утро в офис уезжает, а он, вроде как, и не при делах.

По ощущениям же он еще о-го-го – явно не газетку читать или в домино в сквере со старичками играть, потому стал подыскивать себе работу.

Но тут слегка сердце от стрессов прихватило, и жена с детьми обеспокоились и решили перед новым этапом в жизни устроить ему хороший и полноценный отдых.

А сестра моей подруги и, соответственно, старшая дочь героя нашего повествования, уже много лет с семьей живет в Израиле.

Конечно, родители бывали у нее в гостях, но так, на недельку-другую. А тут она предложила отцу – приезжай на пару месяцев. Отдохнешь, выспишься, сменишь обстановку, да хоть с внуками своими ближе познакомишься.

Он сначала загоношился: мол, чего я там не видел, но жена с младшей дочерью настояли, и поехал наш добрый Пуаро в длительное заграничное турне.

Однако, дня через три, наевшись фалафеля и нагулявшись по Набережной Тель-Авива, засобирался домой.
По жене стал скучать, по мопсу своему престарелому, а еще по привычной ноябрьской мороси и по вкусным свиным котлетам.

«Нечего мне тут делать, – ворчал. – Вы с зятем с утра на работу, отпрыски в школу. А я хоть волком вой. Не привык я бездельничать. Или работу мне какую-то подыскивайте, или домой поеду».

Старшая дочь совсем расстроилась: обещала ведь матери с сестрой отдых отцу устроить, а он ни в какую. А работа… какая может быть работа, если он гость из другой страны…

Но тут завязка – прямо, как в сценарии. Так сказать, событие, запускающее сюжет.
Сосед по коттеджу, тоже из эмигрантов, зовет их на свой юбилей.

Все по-родственному – соседи и его семья: жена, двое сыновей и престарелая мама, которой пошел, на минуточку, девяносто второй годок.

И если вы думаете, что это была бабулька в инвалидном кресле, которой где-то в уголке дали тарелку с тортом, который она ела беззубым ртом и трясущимися руками, то вы глубоко ошибаетесь.

Роза Михайловна в прошлом была актрисой. Нет, даже не так. Она была Актрисой.
Красавицей, привыкшей к овациям, обожанию и мужскому вниманию. И хоть последний раз она выходила на сцену лет пятьдесят назад, но Актрисой она быть не перестала.

И каждый свой день проживала так, будто играла очередную роль. Сейчас на юбилее она была обычной еврейской мамой, которая без умолку хвалит своего сына.

Она выглядела великолепно – больше семидесяти ей бы никто не дал, она говорила на абсолютно любые темы, и вообще была центром внимания и душой праздника.

Новый гость был абсолютно очарован ее, слегка тронутым временем, обаянием, и она, когда гости ушли, сказала:
«Какой хороший, воспитанный мальчик».

И вот на следующий день к хорошему и воспитанному мальчику приходит сосед-юбиляр и, не тратя попусту слов, как и подобает его национальности, сразу переходит к деловому предложению.

– Так и так. Я слышал, вы хотите тут погостить месяц-другой.
Так вот, не согласитесь ли, милейший, на это время стать компаньоном для нашей дражайшей мамы?
Ничего делать не придется – только разговаривать и сопровождать на прогулки.

Она уже немолода, но активна, и мы с женой переживаем, что она все время одна – мало ли что.
От вас внимание и радушие, от нас – собственно, мама и денежное вознаграждение в конверте. Ну, так что, по рукам?
Милейший взял тайм-аут и крепко задумался.

«А чего тут думать? – сказала дочь. – Сам говорил, что хочешь работу. Вот она тебя и нашла. По-моему, лучше может быть только перебирание ломаного шоколада. Так что, не раздумывай и соглашайся на старушку».

И наш детский врач согласился… даже не представляя, что это будут три самых необычных и насыщенных месяца в его жизни.

На следующий день он пришел, так сказать, в офис своей новой работы – к коттеджу соседа и, почтительно выставив локоть, мягко сказал:
– Розочка Михайловна, позвольте вашу ручку. Сегодня я буду сопровождать вас на прогулке, если вы не против моей компании. Куда изволите направиться?

Розочка Михайловна была не против.
Наоборот, она уже спланировала маршрут.

– Предлагаю отправиться в Яффо. Обожаю каменные улочки старого города. Заодно там и пообедаем.
– Как в Яффо? – опешил компаньон, вообще-то представляя, что они будут гулять в скверике неподалеку. – Это же очень далеко…
– Так у меня машина в гараже, – не мигнув ответила старушка.

Да-да… Оказывается, заботливый сын, когда говорил, что опасается одиночества мамы на прогулках, имел ввиду именно то, что девяностолетняя бабулька гоняет без присмотра на своем авто.

– Ну, что же… Тогда поехали…

Умотавшись по солнцепеку на двухчасовой прогулке и едва поспевая за своей подопечной, бодро шагающей по каменной мостовой, новоиспеченный телохранитель мечтал только об одном – быстрее бы закончился этот день. А еще же обед…

– Может, пообедаем дома? – взмолился он. – Мне эта кошерная еда как-то не очень…-
А все потому, что вы не пробовали настоящей еврейской кухни. Как насчет ньокки в шпинатном муссе с кубиками тыквы, или рыбного филе с черным баклажанным кремом?

И понеслось…
Километры дорог вылетали из-под колес автомобиля, а Розочка Михайловна показывала своему компаньону все новые и новые места в стране, ставшей для нее второй родиной.
Иерусалим, Назарет, Вифлеем, роскошные висячие сады в Хайфе, потрясающий национальный парк Кесария…

А в те дни, когда они, отдыхая от активных прогулок, оставались дома, она часами рассказывала ему о своей жизни – эпохе, уже ушедшей навсегда в вечность.

Она говорила, что Париж теперь уже не тот… А ведь она помнит его, когда еще студенты щеголяли по бульвару Сен-Мишель в кокетливых беретах, в предместьях играли уличные музыканты, девушки на Монмартре прикалывали к платьям букетики фиалок, а в самом воздухе разливался не то смех, не то восторг, не то чей-то призывный зов…

– Именно в Париже я впервые купила фильдеперсовые чулки, – опустив глаза, призналась Роза Михайловна.
– Никогда не слышал о таких, – удивился ее спутник.
– Да как же… Это мечта всех модниц моего времени. За ними гонялись все женщины, их невозможно было достать, хоть стоили они баснословно дорого. Было время, когда в Советском союзе их можно было купить только за валюту.
– А что, это какие-то особенные чулки? – рассеянно поинтересовался компаньон, которого мало интересовала эта тема.
– Это, можно так сказать, кошерные чулки, – засмеялась Роза Михайловна. – В том смысле, что они полностью натуральные, сделанные из хлопка, хоть на вид и на ощупь – будто шелковые. Редкая, мерсеризированная пряжа. Я покупаю их до сих пор, – призналась она, – потому что именно чулки определяют статус и стиль настоящей женщины.
– Хоть бы одним глазком взглянуть, – улыбнулся спутник Розы Михайловны.

Кокетливо улыбнувшись, она чуть приподняла краешек своей длинной юбки и изумленному мужскому взгляду предстала тонкая ножка, обтянутая блестящим чулком.

Конечно, он уставал.
И от насыщенных прогулок, и от бесконечной женской болтовни, и от перепадов настроения.
Но – договор есть договор, к тому же срок его подходит к концу. И он снова слушал рассказы актрисы, которая лично знала Лемешева и Вертинского, которая бесконечно читала на память Цветаеву, Гумилева, Пастернака, Бродского.

Но… время быстротечно. И заграничное турне нашего героя подошло к концу.
Сын Розы Михайловны протянул ему щедрое вознаграждение, говоря, что мама за эти пару месяцев необыкновенно расцвела.

И вот настал вечер, когда компаньон Розочки Михайловны пришел с ней проститься.
– То есть, как это послезавтра улетаете? – округлила она глаза. – А я? А как же я?! А как же наша любовь?!!

Он хотел привычно отшутиться, будто перед ним был маленький ребенок, но, взглянув в лицо престарелой женщины (которую и язык не поворачивается назвать «старушкой»), понял – сейчас на сцене не комедия, не фарс, а настоящая драма.

Что же делать? Как?! Как объяснить ей, что он просто убежал к дочке от хандры, а потом решил подзаработать? Как напомнить, что в Киеве его ждет любимая жена, годящаяся ей во внучки?..

– Розочка Михайловна, – слегка кашлянул он, оглядываясь на посетителей маленького кафе, где они ужинали, – ну, вы же знаете – я женат. Я никогда этого не скрывал…
– Так разведитесь! – немедленно потребовала женщина. – Делов-то. Я была уверена, что вы собираетесь поступить именно так. А вы сейчас ставите меня в неловкое положение. Заставляете думать, что я вам навязываюсь. И это после того, что было между нами…
– А что между нами было? – он чуть не подавился хумусом с розмарином.
– Я показывала вам интимную часть своего гардероба. Мы говорили с вами о чулках.
– Но… это же не я был инициатором этой темы, – он вытер салфеткой испарину со лба, чувствуя, что еще немного, и эта поездка закончится инсультом.
– Но вы же не возражали! Вы не остановили меня. И вы не можете теперь просто так взять и уехать…

Скушав сладкую булочку с маком, Роза Михайловна немного успокоилась, собрала мысли воедино и пошла на кульминацию.
– В конце концов, я достаточно богата. Я могу съехать от сына. Купить дом. Здесь, или где-то в другом месте. Я могу содержать себя и вас. Я не понимаю, что еще нужно? Конечно, недостойно женщины – упоминать о деньгах, но, учитывая легкую разницу в возрасте…

Что вам сказать… Обсуждая эту историю, мы с девчонками очень сочувствовали отцу нашей подруги. И Розочке Михайловне сочувствовали тоже. Из серии и смех, и грех…

Любовь не спрашивает ни о чем, но, друзья, девяносто один год…
В конце разговора мы все пришли к выводу, что дай нам Бог – лет этак через пятьдесят соблазнять мужчин своими деньгами и предметами интимного гардероба.

Недрогнувший детский доктор вернулся домой, к любимой жене, собаке и внукам. Хандру он разогнал и даже набрал на работе пару лишних килограммов на кошерной еврейской еде.
Обняв внучку Лизоньку, он спросил: – как у нее дела?

– Отлично, дедуля! Я, наконец, отбила Дениса у Насти, и теперь мы вместе.
– И что ты чувствуешь? – опешил дед.
– Счастье, конечно! – удивилась Лиза. – Я потратила на это два года жизни…

К слову сказать, Лизе девять лет.
Вот так, дорогие девочки!

Нам хочется любви и в девять, и в девяносто.

Храните ту любовь, которая у вас есть. А, если еще не встретили – не зарекайтесь… Все еще впереди!

Татьяна Лонская
PS:
Фильдепе́рс (от фр fil de Perse — «персидская нить», также фильдепе́рса) – особо обработанный, более шелковистый и тонкий фильдекос, изделия из фильдеперса были заметно дороже, чем из обычного фильдекоса