– И что?
– И все, – кот посмотрел на Василису и лениво потянулся.
– И мне теперь здесь жить? Долго?
Кот хмыкнул:
– Сама догадайся.
– А ты?
– Что я? Я помру. Это тебе следующую Ягу ждать, а я что? Я раз – и свободен.

Василиса со вздохом села на лавку, сложила руки на коленях:
– И что теперь делать?
– Жить. Варианты есть?
Василиса опустила голову:
– Нет.
– Ну и живи. Ты бы борщец со стола убрала. С утра таскаться начнут, еды не напасешься.
– Кто?
– Да все, кому не лень. Как припрет с чем-нибудь, так и заявятся.
Василиса заерзала на лавке:
– А мне что делать? Ну вот придут, а делать-то что?
– Да что хочешь, то и делай, главное, чтобы клиент был доволен, а то ходить перестанут.
Василиса опешила:
– Ты что несешь-то? Я же не знаю, что им сказать.

Кот насмешливо фыркнул и нагло уставился на Василису:
– Борщ-то спрячь. Сожрут, будешь голодная сидеть. Я-то что. У меня мыши, – кот встал, оперся на передние лапы, зажмурившись потянул спину. Василиса загремела чугунами и заслонками. Кот поднял хвост трубой и намылился в двери. Василиса, угнездив чугунок с борщом на шестке, окликнула кота:
– Где здесь еду берут?
Кот ехидно обернулся:
– А я тебе о чем?! Ходить перестанут – ни мне молока, ни тебе муки. У меня-то мыши…

Василиса приткнула ухват в угол, к печи ближе, отодвинула ногой топор, вернулась к столу, села, разгладив по коленям подол, и замерла. Топтавшийся у двери кот повернул обратно. Василиса, согнувшись к полу, почесала кота за ухом, тот прижмурил глаза и затих.
– Может посидишь? Мало ли. Вдруг такое спросят, что я и не знаю.
Кот вздохнул и взгромоздился на угол стола, поближе к высушенной пижме. Пучок травы зашуршал и высыпал желтоватую пыльцу на кота, он лениво слизал пыльцу с шерсти.
– Здравствуйте, сударь, заходите. Я местный консультант по сложным жизненным вопросам, – солидно произнес кот и снова усмехнулся, – Так что ли? Один раз заговорил, так у прошлой Бабы – Яги бабку удар хватил. Прямо в избе. А я просил посадить валерьянку. Мало ли.
– Да если б я знала, где ее искать, твою валерьянку, – вздохнула в ответ Василиса, – Василиса я, не Баба-Яга.

В дверь постучали. Василиса вскочила и заметалась по избе:
– Делать то что? Что делать-то скажи?
Кот приосанился, закрутил хвост вокруг лап и приподнял подбородок;
– Была Василиса, теперь Баба-Яга. Чего бегаешь? Дверь открывай. Говорить не буду.
Дверь распахнулась:
– Бабка, ты еще жива? Стучу, стучу, – произнес густым рокочущим голосом вошедший мужчина и замер на пороге, разглядывая статную Василису, перебрасывающую длинную, перевязанную красной лентой косу с плеча за спину. Кончик густой косы просвистел над кошачьим ухом, тяжело ударился об угол стола и замер, качнувшись, возле коленной чашечки. Кот настороженно поводил носом, недоверчиво разглядывая высокого сухого гостя. Тот прищурил желтые глаза и тоже принюхался. Василиса молчала. Гость неловко потоптался у порога:
– Бабка….Вот черт! Я вот тут принес, – и бросил от порога на стол придушенного молодого зайца.

Василиса охнула, переводя взгляд с гостя на зайца и обратно. Гость растерялся:
– Что? Не так? Не с пустыми же руками в дом к Бабке идти, – мужчина осекся и раздраженно спросил, – Ты чего тут делаешь? Яга где?!
– Нету Яги, – огрызнулась Василиса, – Я тут теперь. Зайца-то зачем?
– А кого надо было? Лося? Не донес бы. Так ты теперь Яга?
– Я, вздохнула Василиса, – Теперь Яга я. Чего пришел? Зайцев душить?
Мужчина залился краской:
– Ты, бабка сначала напои, накорми, в баньке попарь…, – и растерянно замолчал. Василиса трогательно зарделась и собралась к шестку. Кот стукнув хвостом, уселся возле ухвата. Василиса протянула было руку к ухвату, кот прижал уши к голове, женщина растерялась:
– А я тебе сливочек налью…
Кот застучал хвостом по полу, Василиса вздохнула и повернулась к гостю:
– Кормить нечем, спать негде, в бане дверь перекосило. Водички попей, да иди.

Мужчина сверкнул в сторону желтыми глазами, наклонил голову и глядя исподлобья хрипло произнес:
– Не пойду я. Полнолуние.
– И хорошо, что полнолуние. По лесу идти светлее.
Мужчина молча сверлил Василису взглядом. Та осторожно спросила:
– Чего стоишь-то? Пей, да иди….
Мужчина упрямо мотнул головой и передернулся, как пес, стряхивающий воду:
– Говорю же, полнолуние….

Придремавший у печи кот насторожился, снова поводил носом, выгнул спину и зашипел. Мужчина, поворачиваясь к коту, вздергивал верхнюю губу, блеснули крепкие белые зубы с заостренными клыками. Василиса поежилась, гость сделал шаг в сторону кота, тот, опрокинув ухват, взлетел на печь и завыл. Подхватившая ухват Василиса переводила взгляд с кота на мужчину. Гость подтянул повыше рукава рубахи, под заросшей густыми темными волосами кожей выступали выпуклые вены. Василиса засмотрелась, гость прохрипел:
– Яга, нельзя мне в лес в полнолуние.
Кот зашипел и заплевался в сторону гостя. Василиса разозлилась:
– Да заткнись ты уже! Чего расшипелся?!

Старый черный кот с побелевшими отмороженными кончиками ушей плюнул в сторону девушки, сел, прикрывшись пушистым хвостом и заорал:
– Полнолуние!
– Что «полнолуние»?! Что вы оба заладили «полнолуние, полнолуние»?!
Кот с мужчиной переглянулись и повернулись к Василисе. Мужчина снова заливался краской, обалдевший кот, забыв, что собирался молчать, слез к печке, подошел к разъяренной Василисе и заглянул в глаза:
– Так это…. Ты не в курсе что ли? Он… Ну… Тут такое дело… Не поняла что ли? Оборотень…
– Что «оборотень»?! – заорала Василиса и тут же замолчала, перехватив поудобнее ухват. На стол упала полоса света – над ельником вставала полная луна. Василиса задохнулась и наставила ухват на гостя, – Делать то с ним что, скажи!

Выход из дома перекрывал гость. Кот заметался по избе от окна к подполу, от подпола к двери и вскочил на печь. В избе повисла зловещая тишина. Василиса осторожно посмотрела на руки гостя. Темнеющая шерсть на глазах скрывала выступающие вены.
– Отвар дай, – взмолился оборотень, – Или в бане запри! Задеру кого вдруг ночью…
Василиса кинулась к печи. Кот сидел в дальнем углу, зажмурив глаза. В избе становилось светлее и светлее. Василиса подгребла трясущегося кота ухватом и уцепила за загривок:
– Где отвар, говори?! Ты здесь все знаешь!
Кот жмурился и молчал. Василиса с трудом стянула тяжелого кота с печи, подняла над полом за загривок и пару раз от души тряхнула:
– Где отвар, спрашиваю?!
Кот поджал поплотнее хвост, приоткрыл один глаз и прошептал:
– Выпил….
– Кто выпил, он?! – простерла руку в сторону гостя Василиса.
– Я…
Запущенный нежной девичьей рукой на печь кот снова кинулся в дальний угол. Василиса испуганно взвыла:
– Что, и ты тоже зайцев в полнолуние душишь?! Зачем выпил?!
– Валерьянка там. Говорил же, посади валерьянку, – отозвался кот из темноты.

Василиса села на пол у печи, закрыла голову руками и заплакала:
– Все. Сожрет. Сначала меня, – она бросила взгляд в сторону печи, – Ты там не надейся, тебя тоже сожрет.
Оборотень сел рядом с Василисой:
– Что делать-то, Яга?
– Какая я тебе Яга, всхлипнула Василиса, – Я тут случайно. Иван лягушачью шкурку сжег, вот меня и сюда…
– Так ты тоже что ли…?
– Что «тоже»? – Василиса вытерла глаза зеленым подолом и отбросила густую косу за спину. Оборотень, вздохнув, украдкой потрогал кончик упавшей на пол косы:
– Ну… из наших.
– Сам ты «из ваших»… Я зайцев не душу и людей не ем, – тонкие длинные пальцы осторожно пододвигали поближе топор.
– Ты топор-то не трожь. Он это… Ну, не поможет. Не успеешь…. Меня как воду рубить – бестолку. Зарастаю.

Василиса сморщилась, всхлипнула и погладила оборотня по руке:
– Шерсть растет…. Мягкая. Как волосы. Ты, пожалуйста, – она осеклась, вдохнула, выдохнула, помолчала и решилась, – Ты меня быстрее, ладно? И кота, может, не трогай? Ну что тебе, с того кота? Старый он….
Оборотень рыкнул в сторону печи. Кот закатил зрачки вверх и упал в обморок. Василиса, сморкаясь и размазывая слезы по плечу оборотня, закрыла глаза, тот притянул ее за плечи, принюхался к волосам:
– Васильками пахнешь…
– Венок днем плела… Завял…
Оборотень застонал, уткнувшись лицом в изумрудный подол:
– Ты меня, Яга, прости…. Не виноват я. Сам себе не рад. Беги отсюда, беги.
Тонкие пальцы осторожно коснулись густых волос:
– Чего уж теперь бежать.… Луна встала. Догонишь…. Кота не трогай, ладно? Хочешь ушки почешу? Я ведь знаю, какой ты на самом деле, Оборотень… – она заглянула в желтые волчьи глаза, – Хороший ты… И шерсть у тебя, как волосы у ребенка. Мягкая. Она снова закрыла глаза и запустила пальцы в мужские волосы. Волосы в ее руках становились серой густой шерстью. По полу палкой застучал хвост.

Кот пришел в себя на рассвете, прислушался, в избе было тихо. Кот полежал, настороженно прислушиваясь, подумал, что повезло, и полез с печи вниз, опасаясь вляпаться в кровавое месиво. У печи на полу сидела с закрытыми глазами Василиса. На зеленом подоле лежала тяжелая волчья морда, из под крупной лапы выглядывал кончик пушистой косы. Опешивший кот оступился, заскреб когтями, оставляя борозды на беленой печи. Василиса открыла глаза и шикнула:
– Тихо ты, видишь, спит. Всю ночь колыбельные пела.
Кот мешком рухнул на пол и отошел на безопасное расстояние:
– Как это ты его?
– Солнцестояние… Полнолуние… Все в одну ночь. Все становится, как надо. Насовсем, – она положила узкую ладонь на лобастую голову. Волк чуть заметно вильнул хвостом и вздернул губу, показывая коту сверкающий белизной клык. Василиса подняла глаза к потолку, из внешнего уголка глаза выкатилась быстрая слеза и сбежала вдоль розового маленького уха к ключице по длинной шее. Василиса повторила:
– Ночь такая была, нечастая. Все становится как надо… Он теперь волк. Я – Яга.

Кот тяжело вздохнул, распластавшись ящерицей шмыгнул к Яге и тоже положил морду на зеленый подол:
– Ты не горюй, Яга. Тут хорошо. Маслята в ельнике … Снегири зимой…. Змей залетает…. А баньку поправим.
Яга положила вторую ладонь на кошачью голову, осторожно потрогала отмороженное ухо:
– Отморозил? Больно ведь было. Зовут-то тебя как?

Ответить кот не успел. Волк открыл глаза, брезгливо сморщил нос, увидев кота и глухо заворчал. Кот лениво съездил ему лапой, на коричневом носу выступили капельки крови. Яга отвесила коту подзатыльник, поплевала на палец, потерла волчий нос. Волк чихнул, сел, уткнулся мокрым носом в ее ладонь. Она выдернула из-под волчьей лапы косу, перекинула ее на другое плечо. Волк встал и потрусил к приоткрытой двери, у двери обернулся, вильнул хвостом, встав на задние лапы оперся передними на дубовые доски, дверь подалась, он скользнул в проем и исчез в утреннем ельнике. В открытую дверь с улицы заструился туман.

Василиса поднялась с пола, помяла затекшие за ночь ноги, притворила дверь.
– Комаров напустили, – буркнул кот.
– Вот что тебе опять неймется? Радуйся, что не сожрали.
– А заяц где? Вчера заяц был.
– Он и съел.
Кот возмущенно фыркнул, Яга растерянно обернулась к коту:
– Ты же сам сказал борща не наливать, – она подошла к печи, взяла ухват, бросила взгляд на дверь, – Вернется? Нет?
Кот молчал.
– Сама знаю, молчи, – тяжелый полный чугунок потянулся из печи за ухватом, по избе поплыл запах суточного борща, – Пойдем перекусим что ли? Я тебе сливочек налью.
В дверь постучали. Яга открыла крышку чугунка, понюхала борщ, оглянулась на дверь и споро засунула чугунок обратно.
– Делать то что?
Кот ухмыльнулся:
– Сначала сливки.
(с) Светлана Комарова
7 марта 2018г.