Дуся цапнула за задницу пчелу, загорающую на теплых ступенях крыльца.
Пчела не осталась в долгу – цапнула Евдокию за язык.

Дуся сказала: «Ой», – и выплюнула кровожадное насекомое.
– То-то же – удовлетворенно сказала пчела, и они с Евдокией разошлись, как в море корабли.

Не знаю, куда отправилась укушенная медоносица, Дуся пришла ко мне на кухню. Пострадавший язык пришел вместе с ней – отдельным объектом, вылезшим за пределы отведенных ему границ.

Евдокия склонилась над ведром с водой, и со скорбным лицом стала в нем полоскаться. Долго.
– Ты чего там застряла? – удивилась я длительности процедуры.
– Ыыыыы – предъявили мне распухший язык.
– Опять на пчел охотилась?
– Я дувала эдо буга – ответствовала Дуся, стараясь не задействовать в процессе пострадавший орган. – Думала она. Пенсия на носу, а все туда же. Пора бы уже научится отличать буг… тьфу ты, мух – от пчел.

По Дусиному лицу было видно, что ей есть что мне ответить, и весьма достойно. Но язык… он не стал вступать в диалог, потому как его подхватили и понесли туда, откуда принесли – на улицу.

Через 15 минут в кухню ворвался возбужденный Фунт:
– Вот ты тут сидишь, а там на нашу Дусечку напали буги, всю покусали, а язык – так прямо откусили!
– Господи, откуда у тебя такая информация?
– Так Дусечка рассказала. Она всем рассказывает. Ужас какой!
– Как же она рассказывает с откушенным языком?
Фунт удивился:
– И правда. Побегу, узнаю.

Потом ко мне на кухню по очереди стали приходить рассказчики. По словам последнего ходока, коим оказался Котя, кровожадные буги съели практически всю Евдокию, оставив небольшой кусочек, транслирующий в пространство неутомимый поток фантазии.

Вот так из ̶б̶у̶г̶ …из ̶м̶у̶х̶ … из пчел рождаются слоны. Пойду, посмотрю, что там осталось от Дуси, и, если успею, отхвачу свой кусок легенды.
(с) Людмила Старцева